Телохранитель - Объединение телохранителей и профессиональных охранников
Bodyguards
Популярное
О том, как Роб Пинкус, известный инструктор по стрельбе, застал у себя дома грабителейВот вы всё говорите: «В США круто, там можно любого постороннего в своём доме застрелить! Вторая поправка к конституции гарантирует гражданину это право! Ах, как было бы хорошо, если бы нам такое же разрешили!» и всё в том же духе. Дескать, любой американец хотя бы раз в жизни с ружьём в руках оборонялся от толпы вооруженных бандитов на пороге своего дома. А между тем, на деле чаще случаются ситуации, противоположные тому, что напридумывали себе наши граждане. Например, один известный инструктор по стрельбе однажды обнаружил дома грабителей, и…
Что такое лабаз: его краткое описание, краткая характеристика. Лабаз-самолаз, лабаз для охотыНа многие виды охотничьих животных гораздо эффективнее и удобнее вести охоту из различного вида укрытий. Обычно их располагают над поверхностью земли на определенной высоте. Такие укрытия принято называть лабазами. Еще их называют засидками. В данной статье расскажем, что такое лабаз, каких видов он бывает.
Экстремальная ситуация в быту: бытовой конфликтЗдесь все просто. Это, как видно из названия, конфликт на бытовой почве. Что-то не поделили, не сошлись во мнениях, поспорили — и вот, пожалуйста, оба готовы к драке.
С какой оптимальной скоростью нужно ездить, чтобы ваш автомобиль долго не ломалсяВ свете безумного подорожания, как новых так и подержанных автомобилей, водители стремятся продлить «жизнь» своей машине. А на это, поверьте, очень сильно влияет скоростной режим. О том, какая скорость для машины наиболее оптимальна, мы сегодня и расскажем.
 Можно ли вырвать чеку гранаты самостоятельно зубами? Сколько раз мы видели, как крутой герой боевика вырывает чеку гранаты зубами? Некоторые, возможно, попытались повторить этот эффектный трюк и в реальности — они уже уже знают ответ на вопрос. А для тех, кто не имел возможности, — ответ даём мы.
Телохранитель
Новинки от компании SCCY: интересные пистолеты DVG-1 и CPX-1 Gen 3Компания SCCY на выставке SHOT Show 2022 показала несколько новых пистолетов, среди которых яркие модели DVG-1 и CPX-1 Gen 3.
Нужны ли еще и механические прицельные приспособления при установленном оптическом прицеле?В стрелково-оружейном сленге языке есть очень ёмкая аббревиатура BUIS, означающая Back Up Iron Sights, что по нашему будет «запасные механические прицельные приспособления». Этот термин применяется, когда стрелок дополнительно устанавливает на оружие целик и мушку при уже установленном оптическом прицеле, на одной линии с оным или под углом в 45°, на случай выхода из строя оптики. О целесообразности такого подхода — следующая статья.
Охота с мелкашкой глазами владельца: интересные отзывыМелкокалиберные ружья, которые в простонародье принято называть мелкашками, используются охотниками на протяжении нескольких десятилетий. Такой успех был вызван благодаря ряду положительных сторон, которыми славится мелкашка: тихий выстрел, хорошая убойная сила, небольшая отдача и относительно невысокая цена. Но можно ли использовать такое оружие для охотничьего промысла? В нашей статье мы постараемся ответить на этот вопрос, а также расскажем все особенности охоты с мелкашкой глазами владельца.
Κaк можно увeличить кoличecтвo oтжимaний нa бpуcьяхОтжимaния нa бpуcьях — пpeвocхoднoe упpaжнeния для paзвития гpудных мышц и тpицeпcoв.
GERBER MULTI-TOOL MULTI-PLIER 600 многофункциональный интересный карманный мультитул Мультитул Gerber Multi-Tool Multi-Plier 600 (Gerber Multi-Plier 600), история которого берет свое начало еще в 1998 году, является одним самых широко известных изделий в ассортименте американской торговой марки Gerber Gear. И спустя почти 23 года с момента запуска в производство, данная модель по-прежнему на прилавках и продолжает пользоваться популярностью, в том числе, и в качестве стандартизированного элемента вещевого обеспечения в странах НАТО (NSN 5110-01-394-​6249).
Журнал Телохранитель

Как и за что сидят наши за границей

Как и за что сидят наши за границей


Камбоджийская полиция начала следствие по делу Сергея Полонского. Бизнесмена из России и двух его товарищей арестовали по обвинению в нападении на местных моряков. По данным российского МИДа ежегодно в неприятности с законом за рубежом попадают тысячи соотечественников. «Московские новости» нашли тех, кто проходил через процедуры ареста и следствия в разных странах мира и попросили описать свои впечатления.

Олег Капкаев, пять суток в центральной тюрьме Багдада

— В конце мая 2011 года я в компании трех байкеров путешествовал по странам Ближнего Востока. В 90 километрах от Багдада нас остановили иракские военные. Они долго изучали наши документы, задавали вопросы, кто мы и куда направляемся, а потом потребовали отдать мобильные телефоны. Вскоре на место, где нас остановили, приехали местные кагэбешники во главе с майором. Он кричал, толкался, остальные наоборот выглядели спокойными и говорили, что все это для нашей же безопасности.

После того, как нас начали фотографировать в фас и профиль с паспортами в руках, я понял, что дело принимает серьезный оборот. Нас погрузили в кузов пикапа и повезли сначала на одну военную базу, потом на другую, и только потом в Багдад. Там нас построили в шеренгу, отобрали все вещи, надели на головы мешки, наручники и повели, как мы потом узнали, в центральную военную тюрьму Багдада. Тогда, собственно, я и понял, где мы оказались.

После этого нас повели в какое-то здание, кричали на плохом английском, что мы, мол, шпионы, доигрались, пинали нас и толкали в спины. Потом нас завели в комнатку, где лежали разные медицинские инструменты. Один из надзирателей перебирал их руками и всячески давал понять, что легко перережет наши глотки. При этом другие надзиратели постоянно повторяли, что это все для нашей же безопасности, и что все будет очень хорошо. После мы оказались в камере предварительного заключения. Нас накормили ужином. Через день появились люди в штатском, они задавали нам разные вопросы, а на третий день нам предъявили обвинение в шпионаже, и мы оказались в общей камере.

Иракская тюрьма — это зиндан, подземелье. Камера в 100 квадратных метров рассчитана на 124 человека, вместе с нами получилось 128. Часть народа лежала на нарах по двое, часть на полу. В камере было пыльно, душно, 35 градусов жары, за решеткой стоит вода, ее вдоволь, а еды минимум. Одна лепешка на двоих или на четверых. Из 120 сокамерников с нами общались шестеро, остальные не проявляли интереса. Мы держались сплоченно, чтобы было понятно, что в случае нападения ответим.

После того как нас обвинили в шпионаже, тюремщики стали относится к нам спокойно. На четвертый день нам разрешили постирать вещи. Когда я сказал, что плохо себя чувствую, прислали врача. Пришел человек в гражданской одежде, велел раздеться, провел осмотр и ушел. Антисанитарные условия в камере очень быстро перестали нас беспокоить. Мы думали о том, как бы остаться в живых.

Я бывший военный, не раз бывал в экстремальных ситуациях, поэтому особо не паниковал. Для нас важно было принять эту ситуацию, понять, как с ней жить. От нас мало что зависело, но нужно было сохранить силу воли и мыслить рационально. Эмоции приходили по ночам, когда каждый оставался наедине с самим собой. Когда все это случилось, я приготовился к тому, что пробуду в тюрьме несколько лет. Надежда была, но я понимал, что мы здесь минимум на год, и постарался донести это до ребят.

Я понял, что все закончилось, только когда в Москве вышел из самолета. Процесс депортации прописан во многих международных документах, но в нашем случае он не был соблюден. Все решилась на уровне президента и МИДа. Просто выперли из страны. Просто наш президент договорился с их президентом, вот и все.

Александр Макаров, год в изоляторе Паттайи

— В августе 2011 года я отдыхал на тайском курорте Паттайя. Как-то раз я взял на прокат байк, оставив в залог свой загранпаспорт. На дороге меня остановили полицейские и из-за отсутствия прав конфисковали мотоцикл. Штраф брать отказались и сразу повезли в отделение полиции. На следующее утро я должен был улетать обратно в Россию, но в итоге попал домой только через год. Меня обвинили в том, что я вломился ночью в офис проката, вскрыл шкаф с документами и попытался забрать свой паспорт. Кроме того мне инкриминировали драку с полицейскими. В итоге я просидел год, ожидая суд, который меня оправдал.

В тайском изоляторе действует такая система: родственники или друзья заключенных кладут деньги на счет, и ты покупаешь на это все, что тебе нужно. Если на счете пусто, тогда сиди и делай что хочешь, остается только есть то, что дают в тюремной столовой. Еда там паршивая.

Камеры, в которых мне довелось сидеть, по 35 метров, в каждой — по 70 заключенных. Спят прямо на полу, он всегда теплый. Холодно в камерах не бывает, минимальная температура — 18 градусов, все время работают вентиляторы. В тюрьмах, где сидят уже приговоренные, народу в камерах поменьше. Сокамерники попадались всякие. Там, например, сидели еще двое русских, уже года два, наверное, сидели, и как выкручивались — непонятно. Видимо, кто-то перечислял им деньги.

Отношения с сокамерниками были нормальные: если человек не начинает наводить свои порядки, ему никто не сделает ничего плохого. Тем более, европейцы крупнее тайцев. Те вообще похожи на цыган: маленькие и ходят кучками. А вот офицеры, те, что следят за порядком, ходят с дубинками. На первый взгляд они спокойные, но я видел, как они били дубинками заключенных. Иногда даже били ногами. Еще в местных тюрьмах есть такая традиция — заковывать в кандалы за определенные провинности. Перевозят тоже в кандалах.

Медицинская помощь в тюрьмах непонятная. Тайцам она, может, и помогает, но европейцы от нее стонут. Любая рана, даже самая мелкая, может зарастать месяц, а может и загноиться. Не думаю, что это из-за антисанитарии, просто такой климат. У меня ужасно распухла нога, не знаю из-за чего, меня отправили в лазарет, потом мне говорили, что какие-то врачи решили, что ногу надо ампутировать, но мне лично об этом никто не говорил.

На этапе следствия у меня был тайский адвокат. Хорошо он работал или плохо, я не знаю. Думаю, если бы российское консульство своевременно вмешались в мое дело, я бы вообще не оказался в тюрьме. В общей сложности я провел там год, дожидаясь суда. На суде меня оправдали и сразу же освободили, после чего я улетел домой.

Андрей Цимахович, двое суток в изоляторе Дубая

— Это случилось в 1995 году. Я отдыхал в Арабских Эмиратах в районе Дубая, сел пьяным за руль, попал в аварию. Тут же приехали полиция и медики, оказали первую помощь - у меня была только мелкая ссадина. Потом меня отвезли в участок. Сначала я долго ждал, потом меня отвели в камеру, в которой сидели человек 15-20. Дали одеяло. Спали все на полу. Камера была разделена на две части: в той, где были туалет и душ, жили, судя по всему, «блатные», у них были сигареты, кока-кола и твердые настилы. Простачки спали на полу под одеялами в другой половине.

По-английски я практически не говорил, объяснялись в основном жестами. Сокамерники были вежливые, чувствовалось некое подобие товарищества, во всяком случае, агрессии точно не было. Тюремщики тоже не были жестокими. Колу я пить не мог. Когда попросил воды, мне тут же ее принесли. В заточении я находился всего двое суток: знакомые подключили знакомых, я отделался штрафом, правда, у меня отняли права.Тогда это еще были советские права.

Константин Громов, четверо суток в стокгольмском следственном изоляторе

— Моя история произошла четыре года назад. Мне тогда было 20. Мы с другом поехали в Стокгольм на несколько дней. По юношеской глупости решили «вынести» из магазина дорогую брендовую вещь — куртку Stone Island. В России подобными вещами мы никогда не промышляли, потому что законы у нас жестче и системы безопасности лучше работают в силу любви русских к халяве. В общем, вынесли мы эту дорогущую куртку и даже успели спуститься с ней в метро. Но радовались мы недолго. Даже толком не поняли, как нас облепили со всех сторон.

Причем все сразу — полицаи, продавцы и охранники из магазина. Нас вдвоем фактически принесли в полицейскую машину. Шведские сотрудники правоохранительных органов все, как на подбор, высоченные подтянутые мужики, просто викинги. Сопротивляться и бежать было бесполезно. Билеты в Москву у нас были куплены на следующий день, но еще в метро стало понятно, что поездка домой откладывается на неопределенный срок.

Самое страшное во всем этом — неизвестность. Один день кажется вечностью, время идет мучительно медленно, и создается ощущение, что ничего уже не будет как прежде. Меня поместили в одиночную камеру, друга отвели в другое крыло. Куда именно, я не знал. Все забрали: телефоны, вещи, документы. В ту минуту я был счастлив, что весь этот ад происходит в Швеции, а не в России или где-нибудь в Азии.

Стокгольмские тюрьмы и следственные изоляторы, по сравнению с нашими — как пансионаты или дома отдыха. Моя камера была небольшой, но чистенькой. Внутри койка с матрасом и подушкой, стул, стол, туалет, окно для выдачи еды. Кормят три раза в день. С утра дают хлебцы с кофе, на обед и ужин — горячее, даже мясо было. Вечером у меня взяли отпечатки пальцев и отвели на допрос: спрашивали, где мы остановились, откуда украденная вещь и все такое. Я усиленно включал дурака. Но шведские полицейские оказались спокойными, как удавы.

Никакого ора, угроз и рукоприкладства. Несмотря на мой хороший английский, они принципиально настояли на присутствии переводчика. Я тоже был не против. Я до последнего не понимал, какое наказание меня ждет. Понимал только, что долго меня не продержат, что будет суд и штраф. Местные законы намного гуманнее наших, но впереди маячила перспектива 5-летнего карантина и запрета въезда на территорию Шенгена, то есть всего Европейского союза. Не говоря уже о проблемах, которые могли возникнуть с университетом.

Ровно через сутки мне удалось вымолить телефон, чтобы сообщить своей девушке о том, что произошло. Она в этот день ждала меня уже в Москве. Родителей мы решили пощадить, они до сих пор не знают о той истории. Как бы то ни было, я провел в шведском СИЗО 4 дня. В последний из них был суд. Ко мне приставили адвоката, с которым я толком не разговаривал. Пристав, доставивший меня в здание суда, оказался футбольным фанатом и веселым мужиком, который посоветовал расслабиться и не переживать. Сам суд проходил нелепо — дело ведь мелкое, но пафос такой, будто я 10 человек убил.

Закончилось все неожиданно благополучно. Те четыре дня, которые мы отсидели в тюрьме, избавили нас от штрафа. Максимальный штраф за такую кражу — 500 евро. Не помню, сколько стоила вещь, которую мы вынесли из магазина, но она и то стоила больше. Про карантин на пять лет речи тоже не шло. Впрочем, я не стал искушать судьбу и взял фамилию матери. Когда закончился срок годности старого загранпаспорта, получил новый с другой фамилией.

Около двух месяцев назад эта история таки мне аукнулась. На границе с Финляндией, через которую я часто езжу в Европу из Питера, меня развернули. Судя по всему, до них дошла информация о смене фамилии. Финны очень дотошная и законопослушная нация, сам факт сокрытия такой информации их возмутил. Не знаю, в курсе ли они были истории в Стокгольме, но, полагаю, что весточка дошла и до них. Мой финский Шенген был тут же аннулирован. И понятия не имею, получится у меня еще когда-то въехать в эту страну.

Сергей Максимов, двое суток в изоляторе в Швейцарии

— Это было лет 15 назад, я автостопом катался по Европе с гитарой, играл на улицах. Не для заработка, а потому что было интересно путешествовать. Тогда был только подписан шенгенский договор, у меня была виза, но во время одной из поездок я попал в Швейцарию. Она тогда в Шенген не входила. При въезде в страну документы у меня никто не проверил. Как-то вечером я стоял на автозаправке недалеко от германской границы, и ко мне подошел поляк. Совершенно бандитского вида мужик. Он начал со мной разговаривать, и в этот момент к нам подъехала полицейская машина. Их, наверное, привлек поляк. У нас проверили документы, у поляка они оказались в порядке, а меня отвезли в полицейское отделение.

Была пятница, и начальство уже разошлось по домам, поэтому меня решили оставить в отделении до понедельника. Отвели в камеру. Это была светлая комната в бежевых тонах размером примерно два на два метра. В камере кроме меня никого не было. Там было двое нар. На них можно было лежать и спать в любое время суток. Стены в камере были исписаны какими-то каракулями. Некоторые надписи были на русском. Я увидел, что какой-то человек ставил галочки — видимо, считал дни. Судя по галочкам, он просидел в камере около месяца. Тогда я занервничал, и у меня даже пропал аппетит.

Охранники очень удивлялись, что я отказываюсь от еды и даже начали беспокоится. Вообще-то в участке кормили довольно вкусно и не меньше трех раз в день. Я тогда вел спартанский образ жизни, ездил по Европе с палаткой, и для меня такая еда была роскошью. Так я просидел почти три дня, а в понедельник меня решили депортировать. Один из полицейских посадил меня в машину и отвез на границу. Он остановился перед мостом, где с одной стороны был швейцарский пограничник, а с другой — немецкий. Я перешел мост, у меня проверили документы и пустили в Германию. Тогда полицейский уехал. Никаких отметок в документы швейцарцы мне не ставили, но спустя некоторое время мне домой от них пришел счет где-то на 300 долларов. Видимо, за сервис.

Как и за что сидят наши за границей