Говоря о различных военных кон­фликтах, мы до настоящего времени почти не касались одного вопроса, ко­торый волнует всех участников: оказа­ние медицинской помощи раненому непосредственно на поле боя. Сегодня основным принципом оказания помо­щи раненому в войсках стал: «Тащи его отсюда в госпиталь, там разберутся». В Чечне в 1995 году я убедился, что боль­шинство умерших до поступления в госпиталь или в первые часы после ра­нения могли бы выжить, если бы им была немедленно оказана полноценная медицинская помощь в течение 30-40 минут после ранений.

В нашей армии считается (по крайней мере такое впечатление скла­дывается), что нормально лечить ра­неного можно только подальше от места боевого соприкосновения и только в медицинском подразделении не ниже отдельного медицинского ба­тальона или отряда, Для медицинско­го персонала там действительно рабо­тать безопаснее и спокойнее, но, как показывает опыт локальных войн и миротворческих операций, быстро эвакуировать туда раненых удается не всегда.

Например, во время декабрьских боев в Гудермесе из здания железнодо­рожного вокзала раненых не могли вы­везти в течение недели. Эвакуация даже одного человека с блок-поста в гос­питаль может длиться 3-4 часа.

Раненые умирают или попадают в госпиталь в состоянии, когда медицина уже бессильна, Это происходит пото­му, что при большинстве боевых ране­ний очень быстро — всего за 5-10 минут развивается серьезное и смертельное осложнение — шок. Он приво­дит к расстройству дыхания и сердеч­ной деятельности,

В медицине есть понятие «золотого часа»: если в течение первого часа ра­неному оказать полноценную меди­цинскую помощь, то выживает 90%. Если помощь оказывается через два ча­са, выживет 10%.

Для того чтобы помочь пострадав­шему, надо иметь в своем распоряже­нии обезболивавшие и гормональные препараты, которые помогают бороться с шоком, кровезамещающие жидкости для восполнения объема поте­рянной крови, антибиотики для пре­дотвращения инфекции и средства ос­тановки кровотечения (перевязочные пакеты, жгуты, кровооставливающие зажимы). А также ряд медицинских приспособлений, без которых наладить эффективное лечение невозможно.

Надо отметить: действие лекарства наиболее эффективно при введении в вену, а введение в мышцу, особенно на холоде при развитии шока нужного результата не дает. Каждому военнослужа­щему необходимо иметь перевязочный пакет, жгут и индивидуальную аптечку. Табельная аптечка индивидуальная рас­считана на оказание помощи в первую очередь при применении противником оружия массового поражения. Входя­щее в нее так называемое «противобо­левое средство» промедол относится к наркотическим веществам и часто в ап­течку не вкладывается, так как коман­дование опасается, и вполне справедливо, что личный состав использует его еще до ранения. Но этот набор рассчи­тан только на самую первую помощь.

Основную помощь раненым до их попадания в госпиталь должны оказы­вать санитарные инструкторы и фель­дшеры. На эти должности назначаются военнослужащие, получив­шие медицинское образова­ние, но ими могут быть и те, кто имеет незаконченное ме­дицинское образование.




Санинструктору по шта­ту положена «сумка меди­цинская войсковая», в кото­рой находится содержимое все тех же индивидуальных аптечек, перевязочные сред­ства и небольшой набор ме­дицинского снаряжения (термометр, садовый нож, ножницы, пинцет). В вой­сках ребята эти сумки доу­комплектовывают в соответ­ствии со своим опытом, но это уже индивидуальное творчество, да и выбор у них ограничен — в основном, что выпросят по знакомству.

Медицинских средств в войсках явно не хватает (в войсковой группировке в Чечне были батальоны, где к маю оставалось 6-8 бинтов на всех). Так что помощь ока­зывать нечем. Вот и лежат наши ране­ные, иногда по несколько суток ожи­дая помощи.

Но ведь медицина не стоит на мес­те. Давно разработаны медицинские укладки для врачей и фельдшеров де­санта и спецназа, для спасателей. Их показывают на выставках, ими хваста­ется военно-медицинское начальство. Врачи и фельдшеры из низовых струк­тур просят «дайте», ищут, где достать. Но в войска эти разработки не попадают, а если попадут, то лежат на складах. Их боятся выдавать.
В медицине есть хороший принципт: «не навреди». Он требует oт медика обязательного выполнения одного правила: лечение должно быть максимально безопасным, и уж, во всяком случае, риск от лечения не должен быть выше риска самого заболевания. Однако у нас этот принцип быстро обернулся правилом «как бы чего не вышло». Когда-то внут­ривенные инъекции были уделом вра­чей, сейчас их везде делают и медсес­тры, и фельдшеры. А вот санитарным инструкторам и фельдшерам в войсках запрещено их делать. А раз запрещено, то и при оснащении не учи­тывают ни инструментов, ни лекарств.

Кому-то упорно не хва­тает смелости отменить ин­струкцию, которая сегодня мешает выжить. Это пони­мают в ГВМУ, понимают в войсках. Но ничего не хочет слышать об этом среднее ру­ководящее звено: «У нас ин­струкция, у нас запланиро­ванный процент потерь, все по плану».

С каждым годом совер­шенствуется современное оружие. С каждым годом но­вые юноши попадают а раз­личные локальные конфлик­ты и растет количество ране­ных. Мы теряем молодых ре­бят, теряем профессионалов, которые могли бы выжить и служить.

И еще. Солдат спокойнее в бою, если понимает, что ему окажут нор­мальную помощь при ранении. Те, кто служит знают: ее окажут в госпитале, если доедешь. А если не доедешь?.. Эта проблема требует переработки всей системы помощи раненым на догоспитальном этапе. Именно переработки, а не перестройки, от которой всегда остаются только руины.