Говоря о точности стрельбы, мы, прежде всего, имеем в виду стабильность результатов. Можно говорить о точности, когда имеется 9 из 10 попаданий для любой дистанции. Если есть 1 из 10 или даже 5 из 10 — это случайность, То есть мы должны говорить только о том, что может происходить с гарантированной частотой. Если человек один раз попадает из СВД на дистанции 1200-1300 м — это ещё не означает, что СВД пригодна для стрельбы на эти дистанции.

Поэтому, приступая несколько лет назад к изучению возможности высокоточной стрельбы на дальние дистанции, я, прежде всего, ориентировался на показатель свыше 0,9 (не менее 90% попаданий). Хотя, честно говоря, моему сердцу милее показатель 95-97%, к чему и надо стремиться.

В данном случае объектом моего интереса являлся один из самых любимых моих калибров —.338 Лапуа Магнум. Из него мне всегда приятно стрелять. Достаточно комфортная отдача не «наказывает» стрелка, как это бывает на винтовках.50 калибра, особенно с продольно-поворотным затвором, и даже для меня лично она более приятна, чем отдача винтовок.300 Винчестер Магнум с их высокими скоростями.

С эффективным тормозом-компенсатором на моей винтовке и достаточной массой, стрельба из неё скорее напоминает.308 калибр. Перед зачётной стрельбой мы с моим вторым номером решили размяться пару раз, поскольку наш перерыв в стрельбе на дальние дистанции исчислялся несколькими месяцами. Для начала мы произвели три выстрела но стандартной ростовой фигуре на 900 метров, причём первый из них был «холодным».

Убедившись, что мы имеем три попадания, мы бросили это занятие, потому что я не люблю засиживаться на таких дальностях, предпочитая быстрее переходить к более сложным упражнениям, пока не изменились метеоусловия. Тем более, что мы всё равно не могли оценить размер группы в связи с тем, что стрельба велась по появляющейся мишени. На наше счастье ветер был очень простой, боковой (справа), почти 90 градусов к линии стрельбы и скоростью 2-3 м/с.

При такой незначительной скорости горизонтальной поправки я не вносил, зная, что снос пули будет компенсирован деривацией, что и произошло. Мой напарник визуально отметил все попадания примерно в центр фигуры, наблюдая вихревой след пули в полёте. Моя же задача была до предела простой — стрелять при единообразном ветре. При этом я только «откомпенсировал» по вертикали «холодный» выстрел.

Перейдя на другой рубеж, мы с удовольствием отметили, что кондиции не изменились, разве что ветер чуть изменил направление — стал более «косым». Нашей целью была чистая фигура номер 7 на дистанции 1300 метров. Фигура имела камуфлированный зимний окрас и плохо различалась невооружённым взглядом. В мою же кратную оптику было видно довольно сносно. Потратив пару минут на расчёт траекторий с учётом всех необходимых наличных условий. Ветер был вполне предсказуем и не доставил нам особых хлопот.

Ветер был примерно одинаковый у ствола, у цели и на середине дистанции. Я даже не размышлял, на что «списать» два промаха, понимая, что процентное отношение к попаданиям таково, что их можно вообще не учитывать. Рассеивание было равномерным по всей площади мишени от головы до ног. Круглая форма пробоин свидетельствовала об отсутствии нежелательных эффектов вращения, то есть о высокой стабильности пули на данной дистанции.

Воодушевлённые, мы перешли к дистанции 1500 метров. По моим расчётам получалось, что трансзвуковой переход происходил где-то на 1400 метрах, а на дистанции 1500 метров пуля была на «дозвуке» и несколько стабилизировалась. Зная, что используемые мною пули имеют довольно высокий баллистический коэффициент и достаточно тяжелы для сохранения устойчивости в дозвуковом режиме полёта, я считал стрельбу при данных условиях вполне возможной.

Введя вертикальную поправку, я сделал первый выстрел. Промах по горизонтали. Повторив выстрел без изменения поправок (по опыту знаю, что надо поменьше крутить маховички, не убедившись в причине промаха), мы отметили попадание. Убедившись, что причиной первого промаха является ветер, а не ошибка в расчётах, мы стали более тщательно «работать» с ветром. К сожалению, нам не удалось выполнить намеченное количество выстрелов, потому что снег усиливался, и мой второй номер практически не различал не только полёт пули, но и саму мишень в силу большой кратности подзорной трубы.

Произведя ещё несколько выстрелов «в никуда» или вслепую, мы отправились на осмотр мишени. Зафиксировав 5 попаданий из 8 выстрелов, я был несколько неудовлетворён, но не обескуражен, осознавая, что снегопад не позволяет осуществлять выверенную парную работу, в том смысле, что я не получаю точной информации о месте попадания или промаха и поэтому не могу надёжно компенсировать следующий выстрел. Мы не стали измерять размер группы, уточнив только, что все пробоины располагались в грудной части мишени.

Посетовав на погоду, мы свернулись до следующего дня. Результат стрельбы был, в общем, ожидаемым для меня. Результаты напоминали те, что я обычно получал при стрельбе заводскими боеприпасами разных типов из винтовок.50 калибра. Только, повторюсь, стрелять из.338 было намного приятней и нисколько не утомляло. Я вспомнил некоторые нюансы работы с ветром, обновив также и тонкие мышечные ощущения, которые уходят дней через десять почти полностью. Лично меня всегда радует попадание в «поправку» с первого раза, что говорит о правильной математической части стрелкового процесса.

Следующий сеанс произошёл через два дня. Условия немного отличались от предыдущего дня: понизилось давление, слегка изменилась температура. Более того, влажность была такова, что вода как бы висела в воздухе, делая звук от выстрела не «сухим» как раньше, а оглушающим, так, что стрельба без наушников стала неприятной. Но даже при такой влажности я не стал измерять её, зная, что на таких дистанциях её рано брать в расчёт.

Другие изменения коснулись подготовки боеприпасов — я отобрал их по нескольким критериям. Причём отсеянные «плохие» я оставил на разминку, а отобранные в пределах довольно жёстких допусков я собирался пустить на заключительные красивые серии. Не посчитав нужным тратить время на другие дистанции, мы сразу приступили к стрельбе на 1300 метров. Попав на позицию, мы сразу ощутили, что с ветром будут небольшие трудности.

Он был, как и в прошлый раз, справа, примерно одной скорости (3-4 м/с), но при этом его направление постоянно изменялось в диапазоне около 40 градусов. При стрельбе на дальние дистанции правильная оценка направления ветра иногда даже более важна, чем оценка изменения его скорости. Во-первых, по причине того, что изменение этого параметра всегда сложно контролировать (измерять), а во-вторых, изменение направления (угла)в некоторых диапазонах, более влияют на снос пули, чем сопоставимые изменения скорости ветра.

Учитывая все эти сложности, мы приступили к делу. «Холодный» выстрел пришёлся в подножие мишени, даже с учётом внесённой вертикальной поправки, внесённой мною интуитивно, без расчёта на калькуляторе. Поругав себя за лень, я сделал ещё один щелчок и продолжил разминочную серию. Сделав ещё три выстрела «плохими» боеприпасами и убедившись, что всё оказалось в мишени, мы переключились на стрельбу отобранными боеприпасами. Произведя 2 серии по 6 выстрелов каждая, мы получили 11 попаданий из 12 на дистанции 1300 метров.

Работа с ветром удавалась. Проверка мишеней упростилась приданием нам гусеничного транспорта. Следующим шагом стала попытка отвлечься от основной задачи, перейдя на дистанцию 1200 метров. Но после нескольких выстрелов мы оставили это занятие, поскольку нам было неинтересно наблюдать попадание за попаданием, буквально штампуя их одно за другим.

Переключившись на дистанцию 1500 метров, я успел произвести всего два выстрела, пока мишени почти не скрыла какая-то то ли дымка, то ли туман, да так, что я вообще не видел мишень. Вдобавок начался дождь. Подъехав к мишени, я был приятно удивлён тем, что там увидел. В центре фигуры красовались две пробоины в пяти сантиметрах друг от друга.

Я, конечно, понимал, что это не показатель, но, всё равно, выглядело это красиво. Такие вещи нужны психологически. Они как-то придают уверенности в себе.

После того, как туман немного рассеялся, мы решили немного «похулиганить», попробовав пострелять на полтора километра охотничьей полуоболочечной пулей. Выкрутив до предела барабан вертикальной поправки, я всё-таки оказался в пределах возможностей моего прицела. Но на дистанции в полтора километра «отрывы» составляли метров 5-10 в обе стороны от мишени. Причём от ветра это явно никак не зависело. «Вертикаль» также была непредсказуема. Мне всё же как-то удалось уложить одну из пуль в мишень.

Позже при осмотре мы обнаружили пробоину овальной формы, свидетельствующую о том, что пуля прошла плашмя. Измерять размер пробоины для определения угла отклонения просто не имело смысла. И так было ясно, что при таком низком баллистическом коэффициенте пули, обусловленным в частности её формой или конструкцией, полная нестабильность является закономерным явлением. Единственное, что меня удивило — это попадание, которое по теории вероятности и закону рассеивания не должно произойти.

В день проведения зачётных стрельб, естественно, начали происходить сюрпризы. Во-первых, как только мы попали на огневой рубеж, стало ясно — с ветром не повезло. У ствола ветер вроде бы был несложный. Он периодически менял направление на небольшой угол и дул порывами от 2 до 6 м/с. Но как только мы припали к оптике, то поняли, что ветер у цели ветер совершенно другой — минимум в два раза сильнее и тоже со сменой направлений.

Я начал понимать, что сегодня, видимо, не наш день. После начала разминочной серии «выбраковкой» мои опасения быстро подтвердились. Несколько выстрелов я просто не мог «найти» мишень. Я отнёс это на возможную нестабильность пули в этом скоростном диапазоне, либо мы не могли понять ветер, а возможно, произошло и то, и другое.

Первая зачётная серия из 6 выстрелов прошла, впрочем, достаточно гладко — в грудной части мишени располагались пять пробоин, причём четыре из них очень компактно. Вся группа умещалась в 45 сантиметров. Стрельба велась отобранными боеприпасами. Но я все равно себя чувствовал как-то некомфортно, ожидая какого-то подвоха со стороны ветра. Мы стреляли с очень длительными паузами, пытаясь найти хоть какое-то единообразие потоков, дующих у ствола и у цели. Это было очень сложно.

Честно говоря, хоть я и неоднократно стрелял на подобные дальности из винтовок этого калибра, я не могу припомнить такого сложного ветра. Он был совершенно разным в разных точках траектории. Оценка ветра производилась прибором, по миражу и точке попадания. Следующая зачётная серия оказалась провальной. Из 6 выстрелов в мишени было всего 2. Все промахи уходили левее. Я не смог поспевать за сменой скорости ветра, с каждым выстрелом компенсируя вправо.

Закончив две серии, я обнаружил, что в моём распоряжении остались только патроны-«выбраковки». Решив, что имеет смысл продолжать стрельбу даже ими, мы стали готовиться к стрельбе на 1500 метров. Исходя из моих расчётов, я понимал, что, как ни парадоксально, стрелять на полтора километра будет легче, чем на 1 300 метров. Дело в том, что после перехода в дозвуковой диапазон пуля как бы «успокаивается». Поэтому она становится намного более прогнозируемой в своём поведении по отношению к ветру.

Сделав для разминки пару выстрелов, я сильно удивился. Получалось, что ветер у цели в пять раз превышал по скорости ветер у ствола. Это было неожиданно и, признаюсь, я выкрутил половину расхода горизонтальной поправки. Я компенсировал вправо почти 6 метров. И это для калибра.338 Лапуа, отличающегося большой устойчивостью к ветру. За всё время подготовительных стрельб поправки по горизонтали не превышали одного метра. Десять ростовых фигур вправо. Далее, я изменил тактику работы с ветром, избрав другой вариант. И не ошибся — в данных условиях это себя оправдало.

Зачётная серия состояла из пяти выстрелов. Было сложно наблюдать след пули, и я, для удобства контроля и оценки попадания, перенёс точку прицеливания в нижнюю часть фигуры — в ноги. Уже отправляясь к мишени, я знал, что меня ждёт хорошая серия, но когда мы увидели размер группы, то стало ещё приятней. Пять пробоин умещались в 35 сантиметров. Мы с напарником поздравили друг друга. Это был удивительный результат.

На сегодняшний день мне неизвестно, существуют ли в мире аналогичные результаты, показанные из стандартной снайперской винтовки заводским боеприпасом. Такой статистики нет. Везде подобного рода стрельба осуществляется матчевым оружием и боеприпасом. собираемым вручную. Информация же о спортивных результатах и рекордах общедоступна. Но мне кажется, что и так должно быть понятно, что высокоточная стрельба на дальние и сверхдальние дистанции является объективной реальностью.

Я намеренно обходил в своём повествовании все технические нюансы касательно винтовки, боеприпаса и прицела, также как и точного описания метеоусловий. Дело именно в том, что это не так важно. Это были обычная винтовка и боеприпасы, купленные в магазине. И такие винтовки есть на вооружении российских «спецов». Дело — в полном отсутствии методики подготовки и в незнании базовых принципов высокоточной стрельбы. Я употреблял в своём рассказе новую для многих терминологию и в общих словах описал некоторые аспекты техники стрельбы, но у меня нет возможности в этой статье раскрыть всё подробно, поскольку для этого потребовались бы тома. Слишком большие пробелы пришлось бы восполнять.

От редакции

По просьбе редакции автор сообщил, что при стрельбе использовалась винтовка немецкого производства Erma SR 100 калибра.338 Lapua Magnum и заводские боеприпасы Lapua Lock Base В 408 весом 16,2 грамма. Стрельба проходила в сложных метеоусловиях: сильный порывистый ветер, с резко меняющейся скоростью (до 6-10 метров в секунду) и направлением (от 90 градусов до 45 градусов к направлению стрельбы).

Температура воздуха — 9,6 по Цельсию, атмосферное давление — 988,82 миллибар. При этом автор пояснил, что его нежелание вдаваться в технические детали объясняется только тем, что он не хотел бы создавать ажиотажа по поводу какой-то конкретной модели оружия или боеприпаса, поскольку сопоставимые результаты могут быть получены на некоторых других заводских боеприпасах и винтовках.

После этого он добавил, что наилучший результат, которого он добился в той же комбинации при сериях из 5 выстрелов на 1300 и 1500 метров, был соответственно 15 и 18 сантиметров (измерение по внешним краям самых дальних пробоин). По настоятельной просьбе автора текст редакционной правке и изменениям не подвергался.